Информационный Меморандум
об изменениях в часть третью Гражданского Кодекса Российской Федерации
В рамках реализации Концепции развития гражданского законодательства 30 сентября 2013 года Президент Российской Федерации подписал Федеральный закон № 260-ФЗ "О внесении изменений в часть третью Гражданского кодекса Российской Федерации", принятый Государственной Думой РФ 20 сентября 2013 г. и одобренный Советом Федерации РФ 25 сентября 2013 г.. Изменения касаются вопросов международного частного права (раздел VI части третьей ГК РФ). Изменения вступили в силу с 1 ноября 2013 г.
Ниже рассмотрены самые важные, на наш взгляд, изменения.
Международное частное право
В целом можно констатировать, что внесенные в раздел VI ГК РФ изменения во многом направлены на облегчение практического применения норм МЧП (традиционно считающихся одними из наиболее сложных в цивилистике), упрощение их понимания участниками торгового оборота и судами.
В этой связи, как отмечалось авторами законопроекта, основными целями изменений являются отход от определения применимого права на основе принципа наиболее тесной связи как базового коллизионного критерия в пользу расширения круга отношений, прямо урегулированных коллизионными нормами, в виду известной сложности его использования и трудной предсказуемости результата; коррекция некоторых коллизионных норм для достижения большей адекватности регулирования, совершенствование ряда положений с точки зрения юридической техники.
Изменения в той или иной степени затрагивают практически все институты МЧП, включая общие положения, положения о личном законе юридических лиц, нормы о праве, подлежащем применению к вещным правам, договорным и внедоговорным обязательствам. Пересмотрены многие критерии определения применимого права, так называемые "формулы прикрепления" (коллизионные привязки).
Общие положения раздела претерпели незначительные, редакционные, изменения. Вводится новый термин для обозначения так называемых "сверхъимперативных" норм внутреннего законодательства, подлежащих применению независимо от права, регулирующего правоотношение (ст. 1192). Вслед за французской традицией закон теперь именует такие нормы "нормами непосредственного применения". Правило о неприменении нормы иностранного права в тех исключительных случаях, когда такое применение противоречит основам правопорядка (оговорка о публичном порядке), дополнено указанием на необходимость учета при этом характера отношений, осложненных иностранным элементом. По всей видимости, цель этого нововведения заключается в том, чтобы сузить возможности для произвольного применения оговорки о публичном порядке. В каждом случае необходимо оценивать несоответствие публичному порядку применительно к конкретным обстоятельствам, а не формально, т.е. учитывая, что речь идет об отношениях, в которых тем или иным образом присутствует иностранный элемент, что придает им своего рода международный характер, а не об отношениях сугубо внутреннего характера, все элементы которых связаны только с одним государством.
Уточнена сфера применения личного закона или личного статута юридического лица (lex societatis) (ст. 1202 ГК РФ). Теперь перечень вопросов, определяемых на основе личного закона (критерием определения которого по-прежнему является место учреждения юридического лица), дополнен вопросами ответственности учредителей юридического лица по обязательствам последнего. В принципе, прежняя редакция статьи, на наш взгляд, уже подразумевала применение к этим вопросам личного статута, и дополнение скорее связано с желанием исключить возможные сомнения по данному поводу и облегчить тем самым задачу правоприменителя.
Вместе с тем в новой редакции предусмотрено и важное исключение из данного правила: новый пункт 4 этой статьи предусматривает по умолчанию применение российского права, если иностранное юридическое лицо осуществляет свою предпринимательскую деятельность преимущественно на территории РФ. Альтернативно по выбору кредитора может быть применен личный закон юридического лица. Скорее всего авторы поправки имели в виду деятельность офшорных и иных компаний, владеющих в России активами и реализующих здесь проекты, место учреждения которых в той или иной зарубежной стране было обусловлено не столько бизнес-потребностями, сколько выбором удобной юрисдикции (например, с точки зрения налогообложения). Представляется, что данную новеллу ждет довольно непростое будущее, т.к. пока сложно предсказать, насколько корректно она будет воспринята в судебной практике, в том числе, в вопросе определения понятия места "преимущественного" осуществления деятельности.
По-новому сформулированы нормы о сфере действия права, применимого к вещным правам (так называемого вещного статута, по-прежнему определяемого с помощью привязки места нахождения вещи (lex rei sitae)). В целях облегчения понимания круга вопросов, решаемых по вещному статуту, и исключения различий в толковании ГК РФ дополнен ст. 1205.1, содержащей перечень этих вопросов. Правом, применимым к вещным правам, теперь определяется не только содержание права собственности и иных вещных прав, их осуществление и защита, но и виды объектов вещных прав, их принадлежность к движимому или недвижимому имуществу, а также оборотоспособность, возникновение и прекращение вещных прав.
Вместе с тем законодатель в вопросе о вещных правах также сохранил ограниченное применение принципа автономии воли сторон, включив в ст. 1206 ГК РФ новый пункт 3. Сторонам сделки предоставлена возможность (без ущерба для прав третьих лиц) выбора в качестве права, применимого к возникновению и прекращению вещных прав того же права, которое применяется к этой сделке. В прежней редакции аналогичное правило содержалось в п.1 ст. 1210.
Претерпели значительные изменения коллизионные нормы ГК РФ о форме сделки (ст. 1209 ГК РФ). Ранее форма сделки определялась по праву страны места ее совершения (lex loci contractus). Теперь общая коллизионная привязка отсылает к праву страны, регулирующему содержание сделки, т.е. существо правоотношения (lex causae). Новое правило, объединяя форму и содержание сделки единым правопорядком, представляется более адаптированным к современной практике и облегчающим положение контрагентов, находящихся в разных юрисдикциях и совершающих сделку одновременно. Как и прежде, несоблюдение требования к форме сделки согласно применимому праву не влечет автоматически ее недействительность, однако условия сохранения действительности сделки скорректированы. Новые положения исключают недействительность сделки в силу пороков формы, если соблюдены требования к ее форме по праву места ее совершения либо по российскому праву - применительно к сделке, одной из сторон которой является лицо, чей личный закон - российское право. Ранее подобная оговорка касалась только требований российского права и действовала вне зависимости от участия в сделке российского лица.
С учетом сохранения специального правила о подчинении формы сделки в отношении недвижимого имущества праву страны нахождения имущества, а в отношении недвижимого имущества, зарегистрированного в России, - российскому праву, не вполне очевидна необходимость дополнения рассматриваемой статьи новым пунктом 3, устанавливающим безусловное правило о подчинении формы сделки российскому праву, если сама сделка или возникновение, переход, прекращение прав по ней подлежат обязательной государственной регистрации в России. Можно предположить, что задумка законодателя связана с желанием исключить возникновение ситуации, когда российский регистрирующий орган формально был бы обязан оценивать форму сделки на соответствие иностранному правопорядку. Иными словами, по существу, речь идет о санкционировании существующей правоприменительной практики.
Новая редакция п. 2 ст. 1209 ГК РФ устанавливает специальное регулирование в отношении формы договора о создании юридического лица и формы сделки по осуществлению прав участника. Если правом страны места учреждения юридического лица установлены особые требования к форме таких договора/ сделки, то форма договора/ сделки подчиняется соответствующему lex societatis. Заметим, что ГК РФ не поясняет, что следует понимать под "особыми требованиями". В свою очередь новая редакция ст. 1214 ГК РФ, допуская автономию воли при определении применимого к договору права, специально оговаривает, что соглашение сторон о выборе права не распространяется на императивные нормы права страны места учреждения юридического лица по вопросам, входящим в сферу регулирования личного закона юридического лица. При комплексном толковании данных норм можно предположить, что под упомянутыми "особыми требованиями" к форме договора об учреждении юридического лица/сделки об осуществлении прав участника, следует понимать соответствующие императивные предписания закона места учреждения. Тем не менее неясность в данном вопросе, судя по всему, останется до появления руководящих разъяснений высших судебных инстанций. Логичнее и понятнее выглядело бы включение оговорки о необходимости во всех случаях соблюдать императивные нормы места учреждения.
Вслед за исключением из части первой ГК нормы об особых последствиях несоблюдения письменной формы внешнеэкономической сделки исключена существовавшая еще с советских времен специальная одностороння коллизионная норма, безусловно подчинявшая российскому праву форму таких сделок с участием российских лиц. В сегодняшних условиях данная норма во многом выглядела как атавизм и зачастую (в совокупности с материально-правовой нормой о недействительности внешнеэкономической сделки при несоблюдении письменной формы) не вполне добросовестно использовалась российскими участниками внешнеэкономической деятельности.
Новая редакция п. 5 ст. 1210 ГК РФ, посвященного такой проблеме МЧП как обход закона, как представляется, несколько сужает возможности для применения права, иного, чем выбрано сторонами договора. Ранее действовало правило о том, что выбор права сторонами не может затрагивать действие императивных норм правопорядка, с которым договор реально связан, и допускало некоторую свободу усмотрения при определении того, что же считать реальной связью договора только с одной страной. Теперь критерий для применения норм права, иного, чем избрано сторонами, уточнен (в силу чего сужается возможность для его произвольного понимания): выбор права не затрагивает императивных норм права лишь той страны, с которой в момент совершения этого выбора были связаны все касающиеся существа отношений сторон обстоятельства.
Наибольшее количество изменений претерпели положения, касающиеся регулирования т.н. обязательственного статута - права, подлежащего применению к обязательственным отношениям, возникающим в силу сделок.
Как уже упоминалось выше, законодатель пошел по пути ограничения использования критерия наиболее "тесной связи".
Ранее в отсутствие соглашения сторон о применимом праве (ст. 1211 ГК РФ) предлагалось использовать две опровержимые презумпции, т.е. два последовательно применимых критерия, действовавших, если иное не вытекало из закона, существа договора либо обстоятельств дела. В отсутствие выбора права к договору подлежало применению право страны, с которой договор наиболее тесно связан. При этом "по умолчанию" предполагалось (первая презумпция), что договор тесно связан с той страной, в которой находится (имеет место жительства либо основное место деятельности) сторона, осуществляющая решающее для этого договора исполнение. Затем уже применительно к отдельным видам договоров предусматривались свои "опровержимые презумпции" в отношении того, какую сторону следует считать осуществляющей решающее исполнение. Представляется, что подобная многоступенчатая конструкция для определения применимого права представляла серьезные затруднения для правоприменителей и в силу этого вносила в правоотношения значительный элемент непредсказуемости.
Теперь коллизионная привязка на основе "тесной связи" исключена в качестве общего правила. В качестве такого общего правила выступает критерий места нахождения стороны, осуществляющей решающее исполнение (п.1 ст.1211). В свою очередь (п.2 ст. 1211) применительно к отдельным видам договоров предусмотрены конкретные правила (а не опровержимые презумпции) определения стороны, осуществляющей решающее исполнение. Таким образом, устранена потребность дважды оценивать ситуацию с правовой и фактической стороны с тем, чтобы с помощью последовательно применимых критериев прийти к выводу о применимом праве.
Однако ГК РФ полностью не отказывается от использования формулы тесной связи и оценки правовых и фактических обстоятельств, предлагая ее в качестве вспомогательного критерия (п. 9 ст. 1211).
Ст. 1211 ГК РФ также дополнена новыми (изменёнными) нормами, содержащими частные коллизионные привязки в отношении договоров по использованию/ распоряжению объектами интеллектуальной собственности: коммерческая концессия, лицензионный договор и договор об отчуждении исключительных прав (п.п. 6, 7, 8 ст. 1211). По существу в отношении этих договоров вводится одинаковая коллизионная привязка к праву страны, где осуществляется использование исключительных прав либо действует передаваемое исключительное право. С практической точки зрения в большинстве случаев это означает привязку к праву страны получателя прав (концессионера, лицензиата или приобретателя), тогда как ранее законодатель признавал применимым право страны правообладателя. Привязка к праву страны правообладателя теперь становится вторичной, подлежащей применению в случае, если использование исключительных прав осуществляется одновременно на территории нескольких стран.
Можно предположить, что в определенной степени такое изменение подхода законодателя облегчит положение российских судов, сокращая случаи, когда они могут столкнуться с необходимостью применения иностранного права к этим довольно сложным правоотношениям. Представляется, что стороной, против которой инициирован спор, с большой вероятностью может стать именно получатель/приобретатель прав, а при прочих равных условиях иск к ответчику целесообразно предъявлять в его собственной юрисдикции.
Изменение общей содержательной "конструкции" ст. 1211 (в связи с упомянутым выше отказом от двухступенчатой системы презумпций) и корректировка юридической техники изложения при практическом применение соответствующих положений способны породить вопрос о том, являются ли некоторые содержащиеся в ней частные коллизионные привязки жесткими или гибкими (т.е. допустима ли автономия воли в выборе права в этих случаях). Речь идет об изложенных в новой редакции пунктах 3-8 о договорах строительного подряда, простого товарищества, договорах, заключенных на биржах и аукционах и уже упоминавшихся договорах в отношении исключительных прав. Эти положения непосредственно не содержат указаний на то, что предусмотренные ими коллизионные привязки действуют в отсутствии выбора права сторонами. Такого рода оговорок не было и в прежней редакции, однако поводов для опасений не возникало, т.к. вместо прямых указаний на применимое право в ней устанавливалась презумпция "тесной связи" (а в свою очередь критерий "тесной связи" в принципе применялся в отсутствие выбора права по соглашению сторон).Теперь в качестве прямого указания на диспозитивность соответствующих норм можно лишь сослаться на название статьи, что не во всех случаях может оказаться достаточно убедительным при рассмотрении споров. Помочь в этом отношении, на наш взгляд, может системное толкование этих положений во взаимосвязи с иными нормами, касающимися обязательственного статута (в том числе с учетом п. 9 ст. 1211 ГК РФ п.1 ст. 1210 и др.).
Понимание рассматриваемых норм как диспозитивных коррелирует с базовым принципом международного частного права – принципом автономии воли, сфера действия которого в отношении договорных обязательств ограничивается лишь в прямо предусмотренных законом случаях (например, применительно к нормам непосредственного применения).
Значительным уточнениям подверглись коллизионные нормы, применимые к договорам с участием потребителя. Основная цель изменений заключается в предоставлении большей защиты потребителю как экономически более слабой стороне, а именно потребителю гарантирована, по крайней мере, та степень защиты, которая предоставлена императивными нормами права страны его местожительства (т.е. привычным потребителю правопорядком). Речь, в частности, идет о случаях трансграничной продаже товаров (работ, услуг), когда продавец не присутствует на территории места жительства потребителя, но так или иначе ориентирован на потребителей на этой территории. Вместо трех прежних условий, при любом из которых потребитель в силу выбора права по соглашению сторон не мог быть лишен той защиты, которая предоставляется императивными нормами законов страны его местожительства (ст. 1212 ГК РФ), введено новое - осуществление контрагентом потребителя (профессиональной стороной) деятельности в стране потребителя или "направление" любыми способами такой деятельности на территорию этой страны.
Если же соглашение сторон о применимом праве отсутствует, при упомянутых обстоятельствах применимым будет право место жительства потребителя (п. 3 ст. 1212 ГК РФ).
Однако и в отсутствие упомянутых обстоятельств (т.е. когда профессиональную сторону нельзя признать так или иначе осуществляющей или направляющей свою деятельность на территорию страны проживания потребителя) соглашение сторон о выборе применимого права не может нивелировать действие императивных норм о защите прав потребителя права страны, которое бы применялось при отсутствии соглашения о применимом праве (п. 4 ст. 1212 ГК РФ). Тем самым в еще большей степени сужаются возможности по использованию принципа автономии воли для выбора "удобного" правопорядка с тем, чтобы избежать применения по тем или иным причинам не устраивающих профессиональную сторону императивных норм.
ГК РФ дополнен несколькими новыми статьями, определяющими коллизионные нормы, которыми следует руководствоваться, в частности, в вопросах перехода прав от кредитора к другому лицу на основании закона, представительства, прекращения обязательств зачетом, установления допустимости требований о возмещении вреда страховщиком, а также применяемых к обязательствам, возникающим вследствие недобросовестного ведения переговоров о заключении договора, к обязательствам из причинения вреда или неосновательного обогащения. Основная задача данных нововведений – предусмотреть специальное регулирование для отдельных видов правоотношений, добавить "гибкости" существующим коллизионным нормам и расширить возможности сторон в выборе применимого права при соблюдении определенных требований. Большая часть изменений привносит определенность и упрощает задачу установления применимого права. Однако, представляется, что это достигается не во всех случаях.
Так, например, законодатель, стремясь расширить круг отношений, прямо урегулированных нормами МЧП, по нашему мнению, вносит некую неясность в отношении применимого права/принципа его определения применительно к вопросам перехода на основании закона прав от кредитора к новому кредитору. Согласно новой норме (ст.1216.1) переход на основании закона прав кредитора к третьему лицу, удовлетворившему требования такого кредитора к должнику, определяется по праву, подлежащему применению к правоотношениям между первоначальным и новым кредиторами. Однако, не понятно, каким образом (при отсутствии соглашения, регулирующего отношения между прежним кредитором и новым кредитором, что скорее всего будет иметь место в практической ситуации), на основании какой формулы прикрепления может быть определено применимое к правоотношениям между кредиторами право. Вообще не слишком понятна попытка привязки к правоотношениям между новым и старым кредитором, поскольку собственно таких правоотношений может и не существовать. Логичнее в данной связи выглядела бы привязка к отношениям первоначального кредитора и должника.
Применительно к вопросам представительства, а именно выдаваемым доверенностям установлено (п.2 ст.1217.1), что в отсутствие иного указания в законе отношения между доверителем или представителем и третьим лицом определяются по праву, выбранному и указанному доверителем в доверенности. Вместе с тем ГК РФ далее указывает, что такое правило применимо, если третье лицо и представитель были извещены о выборе доверителя. На наш взгляд, практический смысл включения подобной оговорки не очевиден, поскольку третье лицо, как и представитель, могут считаться извещенными о применимом праве в силу самого включения указания на применимое право в текст доверенности. В связи с этим положением доверителю во избежание спорных ситуаций целесообразно будет позаботиться об особом письменном уведомлении либо о фиксации факта извещения о выбранном праве иным способом, что применительно к доверенности, выдаваемой на представление интересов в отношениях с неопределенным кругом лиц, на практике может оказаться трудно реализуемым. При отсутствии выбора применимого права соответствующие отношения сторон регулируются правом страны места жительства (основной деятельности) представителя.
Примечательно, что новая статья 1217.1 ГК РФ выходит за рамки предмета МЧП в строгом смысле этого словами (т.е. не ограничивается коллизионным регулированием), особо оговаривая, что представитель по доверенности по умолчанию наделен правом выбора способа разрешения спора и определения права, применимого к сделкам, в которых он представляет интересы доверителя. Последнее, по всей видимости, связано со стремлением противодействовать подходу к оценке соглашений (оговорок) о разрешении споров и применимом праве, основанном на излишне формальном понимании их автономного характера.
Анализируя изменения раздела VI части третьей ГК РФ в целом, следует, по всей видимости, дать им позитивную оценку. Можно предположить, что привносимое в некотором смысле упрощение и детализация многих коллизионных норм, а также введение специального регулирования в отношении отдельных видов правоотношений создаст более четкое и правильное понимание существа коллизионных норм и позволит избежать многих ошибок и расхождений в практике их применения.
Информационный Меморандум
об изменениях в часть третью Гражданского Кодекса Российской Федерации
В рамках реализации Концепции развития гражданского законодательства 30 сентября 2013 года Президент Российской Федерации подписал Федеральный закон № 260-ФЗ "О внесении изменений в часть третью Гражданского кодекса Российской Федерации", принятый Государственной Думой РФ 20 сентября 2013 г. и одобренный Советом Федерации РФ 25 сентября 2013 г.. Изменения касаются вопросов международного частного права (раздел VI части третьей ГК РФ). Изменения вступили в силу с 1 ноября 2013 г.
Ниже рассмотрены самые важные, на наш взгляд, изменения.
Международное частное право
В целом можно констатировать, что внесенные в раздел VI ГК РФ изменения во многом направлены на облегчение практического применения норм МЧП (традиционно считающихся одними из наиболее сложных в цивилистике), упрощение их понимания участниками торгового оборота и судами.
В этой связи, как отмечалось авторами законопроекта, основными целями изменений являются отход от определения применимого права на основе принципа наиболее тесной связи как базового коллизионного критерия в пользу расширения круга отношений, прямо урегулированных коллизионными нормами, в виду известной сложности его использования и трудной предсказуемости результата; коррекция некоторых коллизионных норм для достижения большей адекватности регулирования, совершенствование ряда положений с точки зрения юридической техники.
Изменения в той или иной степени затрагивают практически все институты МЧП, включая общие положения, положения о личном законе юридических лиц, нормы о праве, подлежащем применению к вещным правам, договорным и внедоговорным обязательствам. Пересмотрены многие критерии определения применимого права, так называемые "формулы прикрепления" (коллизионные привязки).
Общие положения раздела претерпели незначительные, редакционные, изменения. Вводится новый термин для обозначения так называемых "сверхъимперативных" норм внутреннего законодательства, подлежащих применению независимо от права, регулирующего правоотношение (ст. 1192). Вслед за французской традицией закон теперь именует такие нормы "нормами непосредственного применения". Правило о неприменении нормы иностранного права в тех исключительных случаях, когда такое применение противоречит основам правопорядка (оговорка о публичном порядке), дополнено указанием на необходимость учета при этом характера отношений, осложненных иностранным элементом. По всей видимости, цель этого нововведения заключается в том, чтобы сузить возможности для произвольного применения оговорки о публичном порядке. В каждом случае необходимо оценивать несоответствие публичному порядку применительно к конкретным обстоятельствам, а не формально, т.е. учитывая, что речь идет об отношениях, в которых тем или иным образом присутствует иностранный элемент, что придает им своего рода международный характер, а не об отношениях сугубо внутреннего характера, все элементы которых связаны только с одним государством.
Уточнена сфера применения личного закона или личного статута юридического лица (lex societatis) (ст. 1202 ГК РФ). Теперь перечень вопросов, определяемых на основе личного закона (критерием определения которого по-прежнему является место учреждения юридического лица), дополнен вопросами ответственности учредителей юридического лица по обязательствам последнего. В принципе, прежняя редакция статьи, на наш взгляд, уже подразумевала применение к этим вопросам личного статута, и дополнение скорее связано с желанием исключить возможные сомнения по данному поводу и облегчить тем самым задачу правоприменителя.
Вместе с тем в новой редакции предусмотрено и важное исключение из данного правила: новый пункт 4 этой статьи предусматривает по умолчанию применение российского права, если иностранное юридическое лицо осуществляет свою предпринимательскую деятельность преимущественно на территории РФ. Альтернативно по выбору кредитора может быть применен личный закон юридического лица. Скорее всего авторы поправки имели в виду деятельность офшорных и иных компаний, владеющих в России активами и реализующих здесь проекты, место учреждения которых в той или иной зарубежной стране было обусловлено не столько бизнес-потребностями, сколько выбором удобной юрисдикции (например, с точки зрения налогообложения). Представляется, что данную новеллу ждет довольно непростое будущее, т.к. пока сложно предсказать, насколько корректно она будет воспринята в судебной практике, в том числе, в вопросе определения понятия места "преимущественного" осуществления деятельности.
По-новому сформулированы нормы о сфере действия права, применимого к вещным правам (так называемого вещного статута, по-прежнему определяемого с помощью привязки места нахождения вещи (lex rei sitae)). В целях облегчения понимания круга вопросов, решаемых по вещному статуту, и исключения различий в толковании ГК РФ дополнен ст. 1205.1, содержащей перечень этих вопросов. Правом, применимым к вещным правам, теперь определяется не только содержание права собственности и иных вещных прав, их осуществление и защита, но и виды объектов вещных прав, их принадлежность к движимому или недвижимому имуществу, а также оборотоспособность, возникновение и прекращение вещных прав.
Вместе с тем законодатель в вопросе о вещных правах также сохранил ограниченное применение принципа автономии воли сторон, включив в ст. 1206 ГК РФ новый пункт 3. Сторонам сделки предоставлена возможность (без ущерба для прав третьих лиц) выбора в качестве права, применимого к возникновению и прекращению вещных прав того же права, которое применяется к этой сделке. В прежней редакции аналогичное правило содержалось в п.1 ст. 1210.
Претерпели значительные изменения коллизионные нормы ГК РФ о форме сделки (ст. 1209 ГК РФ). Ранее форма сделки определялась по праву страны места ее совершения (lex loci contractus). Теперь общая коллизионная привязка отсылает к праву страны, регулирующему содержание сделки, т.е. существо правоотношения (lex causae). Новое правило, объединяя форму и содержание сделки единым правопорядком, представляется более адаптированным к современной практике и облегчающим положение контрагентов, находящихся в разных юрисдикциях и совершающих сделку одновременно. Как и прежде, несоблюдение требования к форме сделки согласно применимому праву не влечет автоматически ее недействительность, однако условия сохранения действительности сделки скорректированы. Новые положения исключают недействительность сделки в силу пороков формы, если соблюдены требования к ее форме по праву места ее совершения либо по российскому праву - применительно к сделке, одной из сторон которой является лицо, чей личный закон - российское право. Ранее подобная оговорка касалась только требований российского права и действовала вне зависимости от участия в сделке российского лица.
С учетом сохранения специального правила о подчинении формы сделки в отношении недвижимого имущества праву страны нахождения имущества, а в отношении недвижимого имущества, зарегистрированного в России, - российскому праву, не вполне очевидна необходимость дополнения рассматриваемой статьи новым пунктом 3, устанавливающим безусловное правило о подчинении формы сделки российскому праву, если сама сделка или возникновение, переход, прекращение прав по ней подлежат обязательной государственной регистрации в России. Можно предположить, что задумка законодателя связана с желанием исключить возникновение ситуации, когда российский регистрирующий орган формально был бы обязан оценивать форму сделки на соответствие иностранному правопорядку. Иными словами, по существу, речь идет о санкционировании существующей правоприменительной практики.
Новая редакция п. 2 ст. 1209 ГК РФ устанавливает специальное регулирование в отношении формы договора о создании юридического лица и формы сделки по осуществлению прав участника. Если правом страны места учреждения юридического лица установлены особые требования к форме таких договора/ сделки, то форма договора/ сделки подчиняется соответствующему lex societatis. Заметим, что ГК РФ не поясняет, что следует понимать под "особыми требованиями". В свою очередь новая редакция ст. 1214 ГК РФ, допуская автономию воли при определении применимого к договору права, специально оговаривает, что соглашение сторон о выборе права не распространяется на императивные нормы права страны места учреждения юридического лица по вопросам, входящим в сферу регулирования личного закона юридического лица. При комплексном толковании данных норм можно предположить, что под упомянутыми "особыми требованиями" к форме договора об учреждении юридического лица/сделки об осуществлении прав участника, следует понимать соответствующие императивные предписания закона места учреждения. Тем не менее неясность в данном вопросе, судя по всему, останется до появления руководящих разъяснений высших судебных инстанций. Логичнее и понятнее выглядело бы включение оговорки о необходимости во всех случаях соблюдать императивные нормы места учреждения.
Вслед за исключением из части первой ГК нормы об особых последствиях несоблюдения письменной формы внешнеэкономической сделки исключена существовавшая еще с советских времен специальная одностороння коллизионная норма, безусловно подчинявшая российскому праву форму таких сделок с участием российских лиц. В сегодняшних условиях данная норма во многом выглядела как атавизм и зачастую (в совокупности с материально-правовой нормой о недействительности внешнеэкономической сделки при несоблюдении письменной формы) не вполне добросовестно использовалась российскими участниками внешнеэкономической деятельности.
Новая редакция п. 5 ст. 1210 ГК РФ, посвященного такой проблеме МЧП как обход закона, как представляется, несколько сужает возможности для применения права, иного, чем выбрано сторонами договора. Ранее действовало правило о том, что выбор права сторонами не может затрагивать действие императивных норм правопорядка, с которым договор реально связан, и допускало некоторую свободу усмотрения при определении того, что же считать реальной связью договора только с одной страной. Теперь критерий для применения норм права, иного, чем избрано сторонами, уточнен (в силу чего сужается возможность для его произвольного понимания): выбор права не затрагивает императивных норм права лишь той страны, с которой в момент совершения этого выбора были связаны все касающиеся существа отношений сторон обстоятельства.
Наибольшее количество изменений претерпели положения, касающиеся регулирования т.н. обязательственного статута - права, подлежащего применению к обязательственным отношениям, возникающим в силу сделок.
Как уже упоминалось выше, законодатель пошел по пути ограничения использования критерия наиболее "тесной связи".
Ранее в отсутствие соглашения сторон о применимом праве (ст. 1211 ГК РФ) предлагалось использовать две опровержимые презумпции, т.е. два последовательно применимых критерия, действовавших, если иное не вытекало из закона, существа договора либо обстоятельств дела. В отсутствие выбора права к договору подлежало применению право страны, с которой договор наиболее тесно связан. При этом "по умолчанию" предполагалось (первая презумпция), что договор тесно связан с той страной, в которой находится (имеет место жительства либо основное место деятельности) сторона, осуществляющая решающее для этого договора исполнение. Затем уже применительно к отдельным видам договоров предусматривались свои "опровержимые презумпции" в отношении того, какую сторону следует считать осуществляющей решающее исполнение. Представляется, что подобная многоступенчатая конструкция для определения применимого права представляла серьезные затруднения для правоприменителей и в силу этого вносила в правоотношения значительный элемент непредсказуемости.
Теперь коллизионная привязка на основе "тесной связи" исключена в качестве общего правила. В качестве такого общего правила выступает критерий места нахождения стороны, осуществляющей решающее исполнение (п.1 ст.1211). В свою очередь (п.2 ст. 1211) применительно к отдельным видам договоров предусмотрены конкретные правила (а не опровержимые презумпции) определения стороны, осуществляющей решающее исполнение. Таким образом, устранена потребность дважды оценивать ситуацию с правовой и фактической стороны с тем, чтобы с помощью последовательно применимых критериев прийти к выводу о применимом праве.
Однако ГК РФ полностью не отказывается от использования формулы тесной связи и оценки правовых и фактических обстоятельств, предлагая ее в качестве вспомогательного критерия (п. 9 ст. 1211).
Ст. 1211 ГК РФ также дополнена новыми (изменёнными) нормами, содержащими частные коллизионные привязки в отношении договоров по использованию/ распоряжению объектами интеллектуальной собственности: коммерческая концессия, лицензионный договор и договор об отчуждении исключительных прав (п.п. 6, 7, 8 ст. 1211). По существу в отношении этих договоров вводится одинаковая коллизионная привязка к праву страны, где осуществляется использование исключительных прав либо действует передаваемое исключительное право. С практической точки зрения в большинстве случаев это означает привязку к праву страны получателя прав (концессионера, лицензиата или приобретателя), тогда как ранее законодатель признавал применимым право страны правообладателя. Привязка к праву страны правообладателя теперь становится вторичной, подлежащей применению в случае, если использование исключительных прав осуществляется одновременно на территории нескольких стран.
Можно предположить, что в определенной степени такое изменение подхода законодателя облегчит положение российских судов, сокращая случаи, когда они могут столкнуться с необходимостью применения иностранного права к этим довольно сложным правоотношениям. Представляется, что стороной, против которой инициирован спор, с большой вероятностью может стать именно получатель/приобретатель прав, а при прочих равных условиях иск к ответчику целесообразно предъявлять в его собственной юрисдикции.
Изменение общей содержательной "конструкции" ст. 1211 (в связи с упомянутым выше отказом от двухступенчатой системы презумпций) и корректировка юридической техники изложения при практическом применение соответствующих положений способны породить вопрос о том, являются ли некоторые содержащиеся в ней частные коллизионные привязки жесткими или гибкими (т.е. допустима ли автономия воли в выборе права в этих случаях). Речь идет об изложенных в новой редакции пунктах 3-8 о договорах строительного подряда, простого товарищества, договорах, заключенных на биржах и аукционах и уже упоминавшихся договорах в отношении исключительных прав. Эти положения непосредственно не содержат указаний на то, что предусмотренные ими коллизионные привязки действуют в отсутствии выбора права сторонами. Такого рода оговорок не было и в прежней редакции, однако поводов для опасений не возникало, т.к. вместо прямых указаний на применимое право в ней устанавливалась презумпция "тесной связи" (а в свою очередь критерий "тесной связи" в принципе применялся в отсутствие выбора права по соглашению сторон).Теперь в качестве прямого указания на диспозитивность соответствующих норм можно лишь сослаться на название статьи, что не во всех случаях может оказаться достаточно убедительным при рассмотрении споров. Помочь в этом отношении, на наш взгляд, может системное толкование этих положений во взаимосвязи с иными нормами, касающимися обязательственного статута (в том числе с учетом п. 9 ст. 1211 ГК РФ п.1 ст. 1210 и др.).
Понимание рассматриваемых норм как диспозитивных коррелирует с базовым принципом международного частного права – принципом автономии воли, сфера действия которого в отношении договорных обязательств ограничивается лишь в прямо предусмотренных законом случаях (например, применительно к нормам непосредственного применения).
Значительным уточнениям подверглись коллизионные нормы, применимые к договорам с участием потребителя. Основная цель изменений заключается в предоставлении большей защиты потребителю как экономически более слабой стороне, а именно потребителю гарантирована, по крайней мере, та степень защиты, которая предоставлена императивными нормами права страны его местожительства (т.е. привычным потребителю правопорядком). Речь, в частности, идет о случаях трансграничной продаже товаров (работ, услуг), когда продавец не присутствует на территории места жительства потребителя, но так или иначе ориентирован на потребителей на этой территории. Вместо трех прежних условий, при любом из которых потребитель в силу выбора права по соглашению сторон не мог быть лишен той защиты, которая предоставляется императивными нормами законов страны его местожительства (ст. 1212 ГК РФ), введено новое - осуществление контрагентом потребителя (профессиональной стороной) деятельности в стране потребителя или "направление" любыми способами такой деятельности на территорию этой страны.
Если же соглашение сторон о применимом праве отсутствует, при упомянутых обстоятельствах применимым будет право место жительства потребителя (п. 3 ст. 1212 ГК РФ).
Однако и в отсутствие упомянутых обстоятельств (т.е. когда профессиональную сторону нельзя признать так или иначе осуществляющей или направляющей свою деятельность на территорию страны проживания потребителя) соглашение сторон о выборе применимого права не может нивелировать действие императивных норм о защите прав потребителя права страны, которое бы применялось при отсутствии соглашения о применимом праве (п. 4 ст. 1212 ГК РФ). Тем самым в еще большей степени сужаются возможности по использованию принципа автономии воли для выбора "удобного" правопорядка с тем, чтобы избежать применения по тем или иным причинам не устраивающих профессиональную сторону императивных норм.
ГК РФ дополнен несколькими новыми статьями, определяющими коллизионные нормы, которыми следует руководствоваться, в частности, в вопросах перехода прав от кредитора к другому лицу на основании закона, представительства, прекращения обязательств зачетом, установления допустимости требований о возмещении вреда страховщиком, а также применяемых к обязательствам, возникающим вследствие недобросовестного ведения переговоров о заключении договора, к обязательствам из причинения вреда или неосновательного обогащения. Основная задача данных нововведений – предусмотреть специальное регулирование для отдельных видов правоотношений, добавить "гибкости" существующим коллизионным нормам и расширить возможности сторон в выборе применимого права при соблюдении определенных требований. Большая часть изменений привносит определенность и упрощает задачу установления применимого права. Однако, представляется, что это достигается не во всех случаях.
Так, например, законодатель, стремясь расширить круг отношений, прямо урегулированных нормами МЧП, по нашему мнению, вносит некую неясность в отношении применимого права/принципа его определения применительно к вопросам перехода на основании закона прав от кредитора к новому кредитору. Согласно новой норме (ст.1216.1) переход на основании закона прав кредитора к третьему лицу, удовлетворившему требования такого кредитора к должнику, определяется по праву, подлежащему применению к правоотношениям между первоначальным и новым кредиторами. Однако, не понятно, каким образом (при отсутствии соглашения, регулирующего отношения между прежним кредитором и новым кредитором, что скорее всего будет иметь место в практической ситуации), на основании какой формулы прикрепления может быть определено применимое к правоотношениям между кредиторами право. Вообще не слишком понятна попытка привязки к правоотношениям между новым и старым кредитором, поскольку собственно таких правоотношений может и не существовать. Логичнее в данной связи выглядела бы привязка к отношениям первоначального кредитора и должника.
Применительно к вопросам представительства, а именно выдаваемым доверенностям установлено (п.2 ст.1217.1), что в отсутствие иного указания в законе отношения между доверителем или представителем и третьим лицом определяются по праву, выбранному и указанному доверителем в доверенности. Вместе с тем ГК РФ далее указывает, что такое правило применимо, если третье лицо и представитель были извещены о выборе доверителя. На наш взгляд, практический смысл включения подобной оговорки не очевиден, поскольку третье лицо, как и представитель, могут считаться извещенными о применимом праве в силу самого включения указания на применимое право в текст доверенности. В связи с этим положением доверителю во избежание спорных ситуаций целесообразно будет позаботиться об особом письменном уведомлении либо о фиксации факта извещения о выбранном праве иным способом, что применительно к доверенности, выдаваемой на представление интересов в отношениях с неопределенным кругом лиц, на практике может оказаться трудно реализуемым. При отсутствии выбора применимого права соответствующие отношения сторон регулируются правом страны места жительства (основной деятельности) представителя.
Примечательно, что новая статья 1217.1 ГК РФ выходит за рамки предмета МЧП в строгом смысле этого словами (т.е. не ограничивается коллизионным регулированием), особо оговаривая, что представитель по доверенности по умолчанию наделен правом выбора способа разрешения спора и определения права, применимого к сделкам, в которых он представляет интересы доверителя. Последнее, по всей видимости, связано со стремлением противодействовать подходу к оценке соглашений (оговорок) о разрешении споров и применимом праве, основанном на излишне формальном понимании их автономного характера.
Анализируя изменения раздела VI части третьей ГК РФ в целом, следует, по всей видимости, дать им позитивную оценку. Можно предположить, что привносимое в некотором смысле упрощение и детализация многих коллизионных норм, а также введение специального регулирования в отношении отдельных видов правоотношений создаст более четкое и правильное понимание существа коллизионных норм и позволит избежать многих ошибок и расхождений в практике их применения.
Информационный Меморандум
об изменениях в часть третью Гражданского Кодекса Российской Федерации
В рамках реализации Концепции развития гражданского законодательства 30 сентября 2013 года Президент Российской Федерации подписал Федеральный закон № 260-ФЗ "О внесении изменений в часть третью Гражданского кодекса Российской Федерации", принятый Государственной Думой РФ 20 сентября 2013 г. и одобренный Советом Федерации РФ 25 сентября 2013 г.. Изменения касаются вопросов международного частного права (раздел VI части третьей ГК РФ). Изменения вступили в силу с 1 ноября 2013 г.
Ниже рассмотрены самые важные, на наш взгляд, изменения.
Международное частное право
В целом можно констатировать, что внесенные в раздел VI ГК РФ изменения во многом направлены на облегчение практического применения норм МЧП (традиционно считающихся одними из наиболее сложных в цивилистике), упрощение их понимания участниками торгового оборота и судами.
В этой связи, как отмечалось авторами законопроекта, основными целями изменений являются отход от определения применимого права на основе принципа наиболее тесной связи как базового коллизионного критерия в пользу расширения круга отношений, прямо урегулированных коллизионными нормами, в виду известной сложности его использования и трудной предсказуемости результата; коррекция некоторых коллизионных норм для достижения большей адекватности регулирования, совершенствование ряда положений с точки зрения юридической техники.
Изменения в той или иной степени затрагивают практически все институты МЧП, включая общие положения, положения о личном законе юридических лиц, нормы о праве, подлежащем применению к вещным правам, договорным и внедоговорным обязательствам. Пересмотрены многие критерии определения применимого права, так называемые "формулы прикрепления" (коллизионные привязки).
Общие положения раздела претерпели незначительные, редакционные, изменения. Вводится новый термин для обозначения так называемых "сверхъимперативных" норм внутреннего законодательства, подлежащих применению независимо от права, регулирующего правоотношение (ст. 1192). Вслед за французской традицией закон теперь именует такие нормы "нормами непосредственного применения". Правило о неприменении нормы иностранного права в тех исключительных случаях, когда такое применение противоречит основам правопорядка (оговорка о публичном порядке), дополнено указанием на необходимость учета при этом характера отношений, осложненных иностранным элементом. По всей видимости, цель этого нововведения заключается в том, чтобы сузить возможности для произвольного применения оговорки о публичном порядке. В каждом случае необходимо оценивать несоответствие публичному порядку применительно к конкретным обстоятельствам, а не формально, т.е. учитывая, что речь идет об отношениях, в которых тем или иным образом присутствует иностранный элемент, что придает им своего рода международный характер, а не об отношениях сугубо внутреннего характера, все элементы которых связаны только с одним государством.
Уточнена сфера применения личного закона или личного статута юридического лица (lex societatis) (ст. 1202 ГК РФ). Теперь перечень вопросов, определяемых на основе личного закона (критерием определения которого по-прежнему является место учреждения юридического лица), дополнен вопросами ответственности учредителей юридического лица по обязательствам последнего. В принципе, прежняя редакция статьи, на наш взгляд, уже подразумевала применение к этим вопросам личного статута, и дополнение скорее связано с желанием исключить возможные сомнения по данному поводу и облегчить тем самым задачу правоприменителя.
Вместе с тем в новой редакции предусмотрено и важное исключение из данного правила: новый пункт 4 этой статьи предусматривает по умолчанию применение российского права, если иностранное юридическое лицо осуществляет свою предпринимательскую деятельность преимущественно на территории РФ. Альтернативно по выбору кредитора может быть применен личный закон юридического лица. Скорее всего авторы поправки имели в виду деятельность офшорных и иных компаний, владеющих в России активами и реализующих здесь проекты, место учреждения которых в той или иной зарубежной стране было обусловлено не столько бизнес-потребностями, сколько выбором удобной юрисдикции (например, с точки зрения налогообложения). Представляется, что данную новеллу ждет довольно непростое будущее, т.к. пока сложно предсказать, насколько корректно она будет воспринята в судебной практике, в том числе, в вопросе определения понятия места "преимущественного" осуществления деятельности.
По-новому сформулированы нормы о сфере действия права, применимого к вещным правам (так называемого вещного статута, по-прежнему определяемого с помощью привязки места нахождения вещи (lex rei sitae)). В целях облегчения понимания круга вопросов, решаемых по вещному статуту, и исключения различий в толковании ГК РФ дополнен ст. 1205.1, содержащей перечень этих вопросов. Правом, применимым к вещным правам, теперь определяется не только содержание права собственности и иных вещных прав, их осуществление и защита, но и виды объектов вещных прав, их принадлежность к движимому или недвижимому имуществу, а также оборотоспособность, возникновение и прекращение вещных прав.
Вместе с тем законодатель в вопросе о вещных правах также сохранил ограниченное применение принципа автономии воли сторон, включив в ст. 1206 ГК РФ новый пункт 3. Сторонам сделки предоставлена возможность (без ущерба для прав третьих лиц) выбора в качестве права, применимого к возникновению и прекращению вещных прав того же права, которое применяется к этой сделке. В прежней редакции аналогичное правило содержалось в п.1 ст. 1210.
Претерпели значительные изменения коллизионные нормы ГК РФ о форме сделки (ст. 1209 ГК РФ). Ранее форма сделки определялась по праву страны места ее совершения (lex loci contractus). Теперь общая коллизионная привязка отсылает к праву страны, регулирующему содержание сделки, т.е. существо правоотношения (lex causae). Новое правило, объединяя форму и содержание сделки единым правопорядком, представляется более адаптированным к современной практике и облегчающим положение контрагентов, находящихся в разных юрисдикциях и совершающих сделку одновременно. Как и прежде, несоблюдение требования к форме сделки согласно применимому праву не влечет автоматически ее недействительность, однако условия сохранения действительности сделки скорректированы. Новые положения исключают недействительность сделки в силу пороков формы, если соблюдены требования к ее форме по праву места ее совершения либо по российскому праву - применительно к сделке, одной из сторон которой является лицо, чей личный закон - российское право. Ранее подобная оговорка касалась только требований российского права и действовала вне зависимости от участия в сделке российского лица.
С учетом сохранения специального правила о подчинении формы сделки в отношении недвижимого имущества праву страны нахождения имущества, а в отношении недвижимого имущества, зарегистрированного в России, - российскому праву, не вполне очевидна необходимость дополнения рассматриваемой статьи новым пунктом 3, устанавливающим безусловное правило о подчинении формы сделки российскому праву, если сама сделка или возникновение, переход, прекращение прав по ней подлежат обязательной государственной регистрации в России. Можно предположить, что задумка законодателя связана с желанием исключить возникновение ситуации, когда российский регистрирующий орган формально был бы обязан оценивать форму сделки на соответствие иностранному правопорядку. Иными словами, по существу, речь идет о санкционировании существующей правоприменительной практики.
Новая редакция п. 2 ст. 1209 ГК РФ устанавливает специальное регулирование в отношении формы договора о создании юридического лица и формы сделки по осуществлению прав участника. Если правом страны места учреждения юридического лица установлены особые требования к форме таких договора/ сделки, то форма договора/ сделки подчиняется соответствующему lex societatis. Заметим, что ГК РФ не поясняет, что следует понимать под "особыми требованиями". В свою очередь новая редакция ст. 1214 ГК РФ, допуская автономию воли при определении применимого к договору права, специально оговаривает, что соглашение сторон о выборе права не распространяется на императивные нормы права страны места учреждения юридического лица по вопросам, входящим в сферу регулирования личного закона юридического лица. При комплексном толковании данных норм можно предположить, что под упомянутыми "особыми требованиями" к форме договора об учреждении юридического лица/сделки об осуществлении прав участника, следует понимать соответствующие императивные предписания закона места учреждения. Тем не менее неясность в данном вопросе, судя по всему, останется до появления руководящих разъяснений высших судебных инстанций. Логичнее и понятнее выглядело бы включение оговорки о необходимости во всех случаях соблюдать императивные нормы места учреждения.
Вслед за исключением из части первой ГК нормы об особых последствиях несоблюдения письменной формы внешнеэкономической сделки исключена существовавшая еще с советских времен специальная одностороння коллизионная норма, безусловно подчинявшая российскому праву форму таких сделок с участием российских лиц. В сегодняшних условиях данная норма во многом выглядела как атавизм и зачастую (в совокупности с материально-правовой нормой о недействительности внешнеэкономической сделки при несоблюдении письменной формы) не вполне добросовестно использовалась российскими участниками внешнеэкономической деятельности.
Новая редакция п. 5 ст. 1210 ГК РФ, посвященного такой проблеме МЧП как обход закона, как представляется, несколько сужает возможности для применения права, иного, чем выбрано сторонами договора. Ранее действовало правило о том, что выбор права сторонами не может затрагивать действие императивных норм правопорядка, с которым договор реально связан, и допускало некоторую свободу усмотрения при определении того, что же считать реальной связью договора только с одной страной. Теперь критерий для применения норм права, иного, чем избрано сторонами, уточнен (в силу чего сужается возможность для его произвольного понимания): выбор права не затрагивает императивных норм права лишь той страны, с которой в момент совершения этого выбора были связаны все касающиеся существа отношений сторон обстоятельства.
Наибольшее количество изменений претерпели положения, касающиеся регулирования т.н. обязательственного статута - права, подлежащего применению к обязательственным отношениям, возникающим в силу сделок.
Как уже упоминалось выше, законодатель пошел по пути ограничения использования критерия наиболее "тесной связи".
Ранее в отсутствие соглашения сторон о применимом праве (ст. 1211 ГК РФ) предлагалось использовать две опровержимые презумпции, т.е. два последовательно применимых критерия, действовавших, если иное не вытекало из закона, существа договора либо обстоятельств дела. В отсутствие выбора права к договору подлежало применению право страны, с которой договор наиболее тесно связан. При этом "по умолчанию" предполагалось (первая презумпция), что договор тесно связан с той страной, в которой находится (имеет место жительства либо основное место деятельности) сторона, осуществляющая решающее для этого договора исполнение. Затем уже применительно к отдельным видам договоров предусматривались свои "опровержимые презумпции" в отношении того, какую сторону следует считать осуществляющей решающее исполнение. Представляется, что подобная многоступенчатая конструкция для определения применимого права представляла серьезные затруднения для правоприменителей и в силу этого вносила в правоотношения значительный элемент непредсказуемости.
Теперь коллизионная привязка на основе "тесной связи" исключена в качестве общего правила. В качестве такого общего правила выступает критерий места нахождения стороны, осуществляющей решающее исполнение (п.1 ст.1211). В свою очередь (п.2 ст. 1211) применительно к отдельным видам договоров предусмотрены конкретные правила (а не опровержимые презумпции) определения стороны, осуществляющей решающее исполнение. Таким образом, устранена потребность дважды оценивать ситуацию с правовой и фактической стороны с тем, чтобы с помощью последовательно применимых критериев прийти к выводу о применимом праве.
Однако ГК РФ полностью не отказывается от использования формулы тесной связи и оценки правовых и фактических обстоятельств, предлагая ее в качестве вспомогательного критерия (п. 9 ст. 1211).
Ст. 1211 ГК РФ также дополнена новыми (изменёнными) нормами, содержащими частные коллизионные привязки в отношении договоров по использованию/ распоряжению объектами интеллектуальной собственности: коммерческая концессия, лицензионный договор и договор об отчуждении исключительных прав (п.п. 6, 7, 8 ст. 1211). По существу в отношении этих договоров вводится одинаковая коллизионная привязка к праву страны, где осуществляется использование исключительных прав либо действует передаваемое исключительное право. С практической точки зрения в большинстве случаев это означает привязку к праву страны получателя прав (концессионера, лицензиата или приобретателя), тогда как ранее законодатель признавал применимым право страны правообладателя. Привязка к праву страны правообладателя теперь становится вторичной, подлежащей применению в случае, если использование исключительных прав осуществляется одновременно на территории нескольких стран.
Можно предположить, что в определенной степени такое изменение подхода законодателя облегчит положение российских судов, сокращая случаи, когда они могут столкнуться с необходимостью применения иностранного права к этим довольно сложным правоотношениям. Представляется, что стороной, против которой инициирован спор, с большой вероятностью может стать именно получатель/приобретатель прав, а при прочих равных условиях иск к ответчику целесообразно предъявлять в его собственной юрисдикции.
Изменение общей содержательной "конструкции" ст. 1211 (в связи с упомянутым выше отказом от двухступенчатой системы презумпций) и корректировка юридической техники изложения при практическом применение соответствующих положений способны породить вопрос о том, являются ли некоторые содержащиеся в ней частные коллизионные привязки жесткими или гибкими (т.е. допустима ли автономия воли в выборе права в этих случаях). Речь идет об изложенных в новой редакции пунктах 3-8 о договорах строительного подряда, простого товарищества, договорах, заключенных на биржах и аукционах и уже упоминавшихся договорах в отношении исключительных прав. Эти положения непосредственно не содержат указаний на то, что предусмотренные ими коллизионные привязки действуют в отсутствии выбора права сторонами. Такого рода оговорок не было и в прежней редакции, однако поводов для опасений не возникало, т.к. вместо прямых указаний на применимое право в ней устанавливалась презумпция "тесной связи" (а в свою очередь критерий "тесной связи" в принципе применялся в отсутствие выбора права по соглашению сторон).Теперь в качестве прямого указания на диспозитивность соответствующих норм можно лишь сослаться на название статьи, что не во всех случаях может оказаться достаточно убедительным при рассмотрении споров. Помочь в этом отношении, на наш взгляд, может системное толкование этих положений во взаимосвязи с иными нормами, касающимися обязательственного статута (в том числе с учетом п. 9 ст. 1211 ГК РФ п.1 ст. 1210 и др.).
Понимание рассматриваемых норм как диспозитивных коррелирует с базовым принципом международного частного права – принципом автономии воли, сфера действия которого в отношении договорных обязательств ограничивается лишь в прямо предусмотренных законом случаях (например, применительно к нормам непосредственного применения).
Значительным уточнениям подверглись коллизионные нормы, применимые к договорам с участием потребителя. Основная цель изменений заключается в предоставлении большей защиты потребителю как экономически более слабой стороне, а именно потребителю гарантирована, по крайней мере, та степень защиты, которая предоставлена императивными нормами права страны его местожительства (т.е. привычным потребителю правопорядком). Речь, в частности, идет о случаях трансграничной продаже товаров (работ, услуг), когда продавец не присутствует на территории места жительства потребителя, но так или иначе ориентирован на потребителей на этой территории. Вместо трех прежних условий, при любом из которых потребитель в силу выбора права по соглашению сторон не мог быть лишен той защиты, которая предоставляется императивными нормами законов страны его местожительства (ст. 1212 ГК РФ), введено новое - осуществление контрагентом потребителя (профессиональной стороной) деятельности в стране потребителя или "направление" любыми способами такой деятельности на территорию этой страны.
Если же соглашение сторон о применимом праве отсутствует, при упомянутых обстоятельствах применимым будет право место жительства потребителя (п. 3 ст. 1212 ГК РФ).
Однако и в отсутствие упомянутых обстоятельств (т.е. когда профессиональную сторону нельзя признать так или иначе осуществляющей или направляющей свою деятельность на территорию страны проживания потребителя) соглашение сторон о выборе применимого права не может нивелировать действие императивных норм о защите прав потребителя права страны, которое бы применялось при отсутствии соглашения о применимом праве (п. 4 ст. 1212 ГК РФ). Тем самым в еще большей степени сужаются возможности по использованию принципа автономии воли для выбора "удобного" правопорядка с тем, чтобы избежать применения по тем или иным причинам не устраивающих профессиональную сторону императивных норм.
ГК РФ дополнен несколькими новыми статьями, определяющими коллизионные нормы, которыми следует руководствоваться, в частности, в вопросах перехода прав от кредитора к другому лицу на основании закона, представительства, прекращения обязательств зачетом, установления допустимости требований о возмещении вреда страховщиком, а также применяемых к обязательствам, возникающим вследствие недобросовестного ведения переговоров о заключении договора, к обязательствам из причинения вреда или неосновательного обогащения. Основная задача данных нововведений – предусмотреть специальное регулирование для отдельных видов правоотношений, добавить "гибкости" существующим коллизионным нормам и расширить возможности сторон в выборе применимого права при соблюдении определенных требований. Большая часть изменений привносит определенность и упрощает задачу установления применимого права. Однако, представляется, что это достигается не во всех случаях.
Так, например, законодатель, стремясь расширить круг отношений, прямо урегулированных нормами МЧП, по нашему мнению, вносит некую неясность в отношении применимого права/принципа его определения применительно к вопросам перехода на основании закона прав от кредитора к новому кредитору. Согласно новой норме (ст.1216.1) переход на основании закона прав кредитора к третьему лицу, удовлетворившему требования такого кредитора к должнику, определяется по праву, подлежащему применению к правоотношениям между первоначальным и новым кредиторами. Однако, не понятно, каким образом (при отсутствии соглашения, регулирующего отношения между прежним кредитором и новым кредитором, что скорее всего будет иметь место в практической ситуации), на основании какой формулы прикрепления может быть определено применимое к правоотношениям между кредиторами право. Вообще не слишком понятна попытка привязки к правоотношениям между новым и старым кредитором, поскольку собственно таких правоотношений может и не существовать. Логичнее в данной связи выглядела бы привязка к отношениям первоначального кредитора и должника.
Применительно к вопросам представительства, а именно выдаваемым доверенностям установлено (п.2 ст.1217.1), что в отсутствие иного указания в законе отношения между доверителем или представителем и третьим лицом определяются по праву, выбранному и указанному доверителем в доверенности. Вместе с тем ГК РФ далее указывает, что такое правило применимо, если третье лицо и представитель были извещены о выборе доверителя. На наш взгляд, практический смысл включения подобной оговорки не очевиден, поскольку третье лицо, как и представитель, могут считаться извещенными о применимом праве в силу самого включения указания на применимое право в текст доверенности. В связи с этим положением доверителю во избежание спорных ситуаций целесообразно будет позаботиться об особом письменном уведомлении либо о фиксации факта извещения о выбранном праве иным способом, что применительно к доверенности, выдаваемой на представление интересов в отношениях с неопределенным кругом лиц, на практике может оказаться трудно реализуемым. При отсутствии выбора применимого права соответствующие отношения сторон регулируются правом страны места жительства (основной деятельности) представителя.
Примечательно, что новая статья 1217.1 ГК РФ выходит за рамки предмета МЧП в строгом смысле этого словами (т.е. не ограничивается коллизионным регулированием), особо оговаривая, что представитель по доверенности по умолчанию наделен правом выбора способа разрешения спора и определения права, применимого к сделкам, в которых он представляет интересы доверителя. Последнее, по всей видимости, связано со стремлением противодействовать подходу к оценке соглашений (оговорок) о разрешении споров и применимом праве, основанном на излишне формальном понимании их автономного характера.
Анализируя изменения раздела VI части третьей ГК РФ в целом, следует, по всей видимости, дать им позитивную оценку. Можно предположить, что привносимое в некотором смысле упрощение и детализация многих коллизионных норм, а также введение специального регулирования в отношении отдельных видов правоотношений создаст более четкое и правильное понимание существа коллизионных норм и позволит избежать многих ошибок и расхождений в практике их применения.
Международное частное право
В целом можно констатировать, что внесенные в раздел VI ГК РФ изменения во многом направлены на облегчение практического применения норм МЧП (традиционно считающихся одними из наиболее сложных в цивилистике), упрощение их понимания участниками торгового оборота и судами.
В этой связи, как отмечалось авторами законопроекта, основными целями изменений являются отход от определения применимого права на основе принципа наиболее тесной связи как базового коллизионного критерия в пользу расширения круга отношений, прямо урегулированных коллизионными нормами, в виду известной сложности его использования и трудной предсказуемости результата; коррекция некоторых коллизионных норм для достижения большей адекватности регулирования, совершенствование ряда положений с точки зрения юридической техники.
Изменения в той или иной степени затрагивают практически все институты МЧП, включая общие положения, положения о личном законе юридических лиц, нормы о праве, подлежащем применению к вещным правам, договорным и внедоговорным обязательствам. Пересмотрены многие критерии определения применимого права, так называемые "формулы прикрепления" (коллизионные привязки).
Общие положения раздела претерпели незначительные, редакционные, изменения. Вводится новый термин для обозначения так называемых "сверхъимперативных" норм внутреннего законодательства, подлежащих применению независимо от права, регулирующего правоотношение (ст. 1192). Вслед за французской традицией закон теперь именует такие нормы "нормами непосредственного применения". Правило о неприменении нормы иностранного права в тех исключительных случаях, когда такое применение противоречит основам правопорядка (оговорка о публичном порядке), дополнено указанием на необходимость учета при этом характера отношений, осложненных иностранным элементом. По всей видимости, цель этого нововведения заключается в том, чтобы сузить возможности для произвольного применения оговорки о публичном порядке. В каждом случае необходимо оценивать несоответствие публичному порядку применительно к конкретным обстоятельствам, а не формально, т.е. учитывая, что речь идет об отношениях, в которых тем или иным образом присутствует иностранный элемент, что придает им своего рода международный характер, а не об отношениях сугубо внутреннего характера, все элементы которых связаны только с одним государством.
Уточнена сфера применения личного закона или личного статута юридического лица (lex societatis) (ст. 1202 ГК РФ). Теперь перечень вопросов, определяемых на основе личного закона (критерием определения которого по-прежнему является место учреждения юридического лица), дополнен вопросами ответственности учредителей юридического лица по обязательствам последнего. В принципе, прежняя редакция статьи, на наш взгляд, уже подразумевала применение к этим вопросам личного статута, и дополнение скорее связано с желанием исключить возможные сомнения по данному поводу и облегчить тем самым задачу правоприменителя.
Вместе с тем в новой редакции предусмотрено и важное исключение из данного правила: новый пункт 4 этой статьи предусматривает по умолчанию применение российского права, если иностранное юридическое лицо осуществляет свою предпринимательскую деятельность преимущественно на территории РФ. Альтернативно по выбору кредитора может быть применен личный закон юридического лица. Скорее всего авторы поправки имели в виду деятельность офшорных и иных компаний, владеющих в России активами и реализующих здесь проекты, место учреждения которых в той или иной зарубежной стране было обусловлено не столько бизнес-потребностями, сколько выбором удобной юрисдикции (например, с точки зрения налогообложения). Представляется, что данную новеллу ждет довольно непростое будущее, т.к. пока сложно предсказать, насколько корректно она будет воспринята в судебной практике, в том числе, в вопросе определения понятия места "преимущественного" осуществления деятельности.
По-новому сформулированы нормы о сфере действия права, применимого к вещным правам (так называемого вещного статута, по-прежнему определяемого с помощью привязки места нахождения вещи (lex rei sitae)). В целях облегчения понимания круга вопросов, решаемых по вещному статуту, и исключения различий в толковании ГК РФ дополнен ст. 1205.1, содержащей перечень этих вопросов. Правом, применимым к вещным правам, теперь определяется не только содержание права собственности и иных вещных прав, их осуществление и защита, но и виды объектов вещных прав, их принадлежность к движимому или недвижимому имуществу, а также оборотоспособность, возникновение и прекращение вещных прав.
Вместе с тем законодатель в вопросе о вещных правах также сохранил ограниченное применение принципа автономии воли сторон, включив в ст. 1206 ГК РФ новый пункт 3. Сторонам сделки предоставлена возможность (без ущерба для прав третьих лиц) выбора в качестве права, применимого к возникновению и прекращению вещных прав того же права, которое применяется к этой сделке. В прежней редакции аналогичное правило содержалось в п.1 ст. 1210.
Претерпели значительные изменения коллизионные нормы ГК РФ о форме сделки (ст. 1209 ГК РФ). Ранее форма сделки определялась по праву страны места ее совершения (lex loci contractus). Теперь общая коллизионная привязка отсылает к праву страны, регулирующему содержание сделки, т.е. существо правоотношения (lex causae). Новое правило, объединяя форму и содержание сделки единым правопорядком, представляется более адаптированным к современной практике и облегчающим положение контрагентов, находящихся в разных юрисдикциях и совершающих сделку одновременно. Как и прежде, несоблюдение требования к форме сделки согласно применимому праву не влечет автоматически ее недействительность, однако условия сохранения действительности сделки скорректированы. Новые положения исключают недействительность сделки в силу пороков формы, если соблюдены требования к ее форме по праву места ее совершения либо по российскому праву - применительно к сделке, одной из сторон которой является лицо, чей личный закон - российское право. Ранее подобная оговорка касалась только требований российского права и действовала вне зависимости от участия в сделке российского лица.
С учетом сохранения специального правила о подчинении формы сделки в отношении недвижимого имущества праву страны нахождения имущества, а в отношении недвижимого имущества, зарегистрированного в России, - российскому праву, не вполне очевидна необходимость дополнения рассматриваемой статьи новым пунктом 3, устанавливающим безусловное правило о подчинении формы сделки российскому праву, если сама сделка или возникновение, переход, прекращение прав по ней подлежат обязательной государственной регистрации в России. Можно предположить, что задумка законодателя связана с желанием исключить возникновение ситуации, когда российский регистрирующий орган формально был бы обязан оценивать форму сделки на соответствие иностранному правопорядку. Иными словами, по существу, речь идет о санкционировании существующей правоприменительной практики.
Новая редакция п. 2 ст. 1209 ГК РФ устанавливает специальное регулирование в отношении формы договора о создании юридического лица и формы сделки по осуществлению прав участника. Если правом страны места учреждения юридического лица установлены особые требования к форме таких договора/ сделки, то форма договора/ сделки подчиняется соответствующему lex societatis. Заметим, что ГК РФ не поясняет, что следует понимать под "особыми требованиями". В свою очередь новая редакция ст. 1214 ГК РФ, допуская автономию воли при определении применимого к договору права, специально оговаривает, что соглашение сторон о выборе права не распространяется на императивные нормы права страны места учреждения юридического лица по вопросам, входящим в сферу регулирования личного закона юридического лица. При комплексном толковании данных норм можно предположить, что под упомянутыми "особыми требованиями" к форме договора об учреждении юридического лица/сделки об осуществлении прав участника, следует понимать соответствующие императивные предписания закона места учреждения. Тем не менее неясность в данном вопросе, судя по всему, останется до появления руководящих разъяснений высших судебных инстанций. Логичнее и понятнее выглядело бы включение оговорки о необходимости во всех случаях соблюдать императивные нормы места учреждения.
Вслед за исключением из части первой ГК нормы об особых последствиях несоблюдения письменной формы внешнеэкономической сделки исключена существовавшая еще с советских времен специальная одностороння коллизионная норма, безусловно подчинявшая российскому праву форму таких сделок с участием российских лиц. В сегодняшних условиях данная норма во многом выглядела как атавизм и зачастую (в совокупности с материально-правовой нормой о недействительности внешнеэкономической сделки при несоблюдении письменной формы) не вполне добросовестно использовалась российскими участниками внешнеэкономической деятельности.
Новая редакция п. 5 ст. 1210 ГК РФ, посвященного такой проблеме МЧП как обход закона, как представляется, несколько сужает возможности для применения права, иного, чем выбрано сторонами договора. Ранее действовало правило о том, что выбор права сторонами не может затрагивать действие императивных норм правопорядка, с которым договор реально связан, и допускало некоторую свободу усмотрения при определении того, что же считать реальной связью договора только с одной страной. Теперь критерий для применения норм права, иного, чем избрано сторонами, уточнен (в силу чего сужается возможность для его произвольного понимания): выбор права не затрагивает императивных норм права лишь той страны, с которой в момент совершения этого выбора были связаны все касающиеся существа отношений сторон обстоятельства.
Наибольшее количество изменений претерпели положения, касающиеся регулирования т.н. обязательственного статута - права, подлежащего применению к обязательственным отношениям, возникающим в силу сделок.
Как уже упоминалось выше, законодатель пошел по пути ограничения использования критерия наиболее "тесной связи".
Ранее в отсутствие соглашения сторон о применимом праве (ст. 1211 ГК РФ) предлагалось использовать две опровержимые презумпции, т.е. два последовательно применимых критерия, действовавших, если иное не вытекало из закона, существа договора либо обстоятельств дела. В отсутствие выбора права к договору подлежало применению право страны, с которой договор наиболее тесно связан. При этом "по умолчанию" предполагалось (первая презумпция), что договор тесно связан с той страной, в которой находится (имеет место жительства либо основное место деятельности) сторона, осуществляющая решающее для этого договора исполнение. Затем уже применительно к отдельным видам договоров предусматривались свои "опровержимые презумпции" в отношении того, какую сторону следует считать осуществляющей решающее исполнение. Представляется, что подобная многоступенчатая конструкция для определения применимого права представляла серьезные затруднения для правоприменителей и в силу этого вносила в правоотношения значительный элемент непредсказуемости.
Теперь коллизионная привязка на основе "тесной связи" исключена в качестве общего правила. В качестве такого общего правила выступает критерий места нахождения стороны, осуществляющей решающее исполнение (п.1 ст.1211). В свою очередь (п.2 ст. 1211) применительно к отдельным видам договоров предусмотрены конкретные правила (а не опровержимые презумпции) определения стороны, осуществляющей решающее исполнение. Таким образом, устранена потребность дважды оценивать ситуацию с правовой и фактической стороны с тем, чтобы с помощью последовательно применимых критериев прийти к выводу о применимом праве.
Однако ГК РФ полностью не отказывается от использования формулы тесной связи и оценки правовых и фактических обстоятельств, предлагая ее в качестве вспомогательного критерия (п. 9 ст. 1211).
Ст. 1211 ГК РФ также дополнена новыми (изменёнными) нормами, содержащими частные коллизионные привязки в отношении договоров по использованию/ распоряжению объектами интеллектуальной собственности: коммерческая концессия, лицензионный договор и договор об отчуждении исключительных прав (п.п. 6, 7, 8 ст. 1211). По существу в отношении этих договоров вводится одинаковая коллизионная привязка к праву страны, где осуществляется использование исключительных прав либо действует передаваемое исключительное право. С практической точки зрения в большинстве случаев это означает привязку к праву страны получателя прав (концессионера, лицензиата или приобретателя), тогда как ранее законодатель признавал применимым право страны правообладателя. Привязка к праву страны правообладателя теперь становится вторичной, подлежащей применению в случае, если использование исключительных прав осуществляется одновременно на территории нескольких стран.
Можно предположить, что в определенной степени такое изменение подхода законодателя облегчит положение российских судов, сокращая случаи, когда они могут столкнуться с необходимостью применения иностранного права к этим довольно сложным правоотношениям. Представляется, что стороной, против которой инициирован спор, с большой вероятностью может стать именно получатель/приобретатель прав, а при прочих равных условиях иск к ответчику целесообразно предъявлять в его собственной юрисдикции.
Изменение общей содержательной "конструкции" ст. 1211 (в связи с упомянутым выше отказом от двухступенчатой системы презумпций) и корректировка юридической техники изложения при практическом применение соответствующих положений способны породить вопрос о том, являются ли некоторые содержащиеся в ней частные коллизионные привязки жесткими или гибкими (т.е. допустима ли автономия воли в выборе права в этих случаях). Речь идет об изложенных в новой редакции пунктах 3-8 о договорах строительного подряда, простого товарищества, договорах, заключенных на биржах и аукционах и уже упоминавшихся договорах в отношении исключительных прав. Эти положения непосредственно не содержат указаний на то, что предусмотренные ими коллизионные привязки действуют в отсутствии выбора права сторонами. Такого рода оговорок не было и в прежней редакции, однако поводов для опасений не возникало, т.к. вместо прямых указаний на применимое право в ней устанавливалась презумпция "тесной связи" (а в свою очередь критерий "тесной связи" в принципе применялся в отсутствие выбора права по соглашению сторон).Теперь в качестве прямого указания на диспозитивность соответствующих норм можно лишь сослаться на название статьи, что не во всех случаях может оказаться достаточно убедительным при рассмотрении споров. Помочь в этом отношении, на наш взгляд, может системное толкование этих положений во взаимосвязи с иными нормами, касающимися обязательственного статута (в том числе с учетом п. 9 ст. 1211 ГК РФ п.1 ст. 1210 и др.).
Понимание рассматриваемых норм как диспозитивных коррелирует с базовым принципом международного частного права – принципом автономии воли, сфера действия которого в отношении договорных обязательств ограничивается лишь в прямо предусмотренных законом случаях (например, применительно к нормам непосредственного применения).
Значительным уточнениям подверглись коллизионные нормы, применимые к договорам с участием потребителя. Основная цель изменений заключается в предоставлении большей защиты потребителю как экономически более слабой стороне, а именно потребителю гарантирована, по крайней мере, та степень защиты, которая предоставлена императивными нормами права страны его местожительства (т.е. привычным потребителю правопорядком). Речь, в частности, идет о случаях трансграничной продаже товаров (работ, услуг), когда продавец не присутствует на территории места жительства потребителя, но так или иначе ориентирован на потребителей на этой территории. Вместо трех прежних условий, при любом из которых потребитель в силу выбора права по соглашению сторон не мог быть лишен той защиты, которая предоставляется императивными нормами законов страны его местожительства (ст. 1212 ГК РФ), введено новое - осуществление контрагентом потребителя (профессиональной стороной) деятельности в стране потребителя или "направление" любыми способами такой деятельности на территорию этой страны.
Если же соглашение сторон о применимом праве отсутствует, при упомянутых обстоятельствах применимым будет право место жительства потребителя (п. 3 ст. 1212 ГК РФ).
Однако и в отсутствие упомянутых обстоятельств (т.е. когда профессиональную сторону нельзя признать так или иначе осуществляющей или направляющей свою деятельность на территорию страны проживания потребителя) соглашение сторон о выборе применимого права не может нивелировать действие императивных норм о защите прав потребителя права страны, которое бы применялось при отсутствии соглашения о применимом праве (п. 4 ст. 1212 ГК РФ). Тем самым в еще большей степени сужаются возможности по использованию принципа автономии воли для выбора "удобного" правопорядка с тем, чтобы избежать применения по тем или иным причинам не устраивающих профессиональную сторону императивных норм.
ГК РФ дополнен несколькими новыми статьями, определяющими коллизионные нормы, которыми следует руководствоваться, в частности, в вопросах перехода прав от кредитора к другому лицу на основании закона, представительства, прекращения обязательств зачетом, установления допустимости требований о возмещении вреда страховщиком, а также применяемых к обязательствам, возникающим вследствие недобросовестного ведения переговоров о заключении договора, к обязательствам из причинения вреда или неосновательного обогащения. Основная задача данных нововведений – предусмотреть специальное регулирование для отдельных видов правоотношений, добавить "гибкости" существующим коллизионным нормам и расширить возможности сторон в выборе применимого права при соблюдении определенных требований. Большая часть изменений привносит определенность и упрощает задачу установления применимого права. Однако, представляется, что это достигается не во всех случаях.
Так, например, законодатель, стремясь расширить круг отношений, прямо урегулированных нормами МЧП, по нашему мнению, вносит некую неясность в отношении применимого права/принципа его определения применительно к вопросам перехода на основании закона прав от кредитора к новому кредитору. Согласно новой норме (ст.1216.1) переход на основании закона прав кредитора к третьему лицу, удовлетворившему требования такого кредитора к должнику, определяется по праву, подлежащему применению к правоотношениям между первоначальным и новым кредиторами. Однако, не понятно, каким образом (при отсутствии соглашения, регулирующего отношения между прежним кредитором и новым кредитором, что скорее всего будет иметь место в практической ситуации), на основании какой формулы прикрепления может быть определено применимое к правоотношениям между кредиторами право. Вообще не слишком понятна попытка привязки к правоотношениям между новым и старым кредитором, поскольку собственно таких правоотношений может и не существовать. Логичнее в данной связи выглядела бы привязка к отношениям первоначального кредитора и должника.
Применительно к вопросам представительства, а именно выдаваемым доверенностям установлено (п.2 ст.1217.1), что в отсутствие иного указания в законе отношения между доверителем или представителем и третьим лицом определяются по праву, выбранному и указанному доверителем в доверенности. Вместе с тем ГК РФ далее указывает, что такое правило применимо, если третье лицо и представитель были извещены о выборе доверителя. На наш взгляд, практический смысл включения подобной оговорки не очевиден, поскольку третье лицо, как и представитель, могут считаться извещенными о применимом праве в силу самого включения указания на применимое право в текст доверенности. В связи с этим положением доверителю во избежание спорных ситуаций целесообразно будет позаботиться об особом письменном уведомлении либо о фиксации факта извещения о выбранном праве иным способом, что применительно к доверенности, выдаваемой на представление интересов в отношениях с неопределенным кругом лиц, на практике может оказаться трудно реализуемым. При отсутствии выбора применимого права соответствующие отношения сторон регулируются правом страны места жительства (основной деятельности) представителя.
Примечательно, что новая статья 1217.1 ГК РФ выходит за рамки предмета МЧП в строгом смысле этого словами (т.е. не ограничивается коллизионным регулированием), особо оговаривая, что представитель по доверенности по умолчанию наделен правом выбора способа разрешения спора и определения права, применимого к сделкам, в которых он представляет интересы доверителя. Последнее, по всей видимости, связано со стремлением противодействовать подходу к оценке соглашений (оговорок) о разрешении споров и применимом праве, основанном на излишне формальном понимании их автономного характера.
Анализируя изменения раздела VI части третьей ГК РФ в целом, следует, по всей видимости, дать им позитивную оценку. Можно предположить, что привносимое в некотором смысле упрощение и детализация многих коллизионных норм, а также введение специального регулирования в отношении отдельных видов правоотношений создаст более четкое и правильное понимание существа коллизионных норм и позволит избежать многих ошибок и расхождений в практике их применения.
Справка о компании
Адвокатское Бюро «Андрей Городисский и Партнеры» основано в 1992 года. Основная специализация - оказание юридической помощи клиентам по всем отраслям права, связанным с осуществлением коммерческой деятельности, как в России, так и в других странах. Среди клиентов АГП крупнейшие российские и зарубежные компании.
Профессионализм и высокая репутация специалистов Бюро подтверждены международными рейтингами Legal 500, Chambers Europe, International Legal Alliance Summit & Awards, Corporate INTL Magazine, Best Lawyers.
Контактная информация
+7(495) 933 7567 (многоканальный)
http://www.agp.ru
office@agp.ru
| |
