В интервью "Право.Ru" Андрей Астапов, управляющий партнер украинской юридической фирмы AstapovLawyers, рассказал, чем украинский юррынок отличается от российского, почему его компания вполне успешно конкурирует сBaker&McKenzie, насколько необходим в юридической работе административный ресурс, и умолчал о том, как оформлено владениеAstapovLawyers и сколько она зарабатывает.
- AstapovLawyers – компания с очевидно сильной маркетинговой составляющей. Сейчас вас многие сравнивают с Magisters до слияния с "Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры": те же амбиции, тот же довольно быстрый рост. Справедливо ли такое сравнение?
- Magisters, собственно говоря, никуда и не делись: ушел только бренд, что, конечно, потеря для рынка. Команда осталась довольно крупным игроком в Украине под брендом ЕПАМа. Феномен Magisters – сложный, его трудно комментировать. Очевидно, что это была компания с "панэсэнгэшной" стратегией, уникальной для нашего рынка, с сильным маркетингом и юридическими услугами высокого качества.
- Вы забыли про административный ресурс, который традиционно приписывали этой фирме.
- Этот момент сложно комментировать, но определенные контакты с государством у Magisters, видимо, были.
- Только ли у них?
- Отношения с государством – сложный вопрос для любой постсоветской юридической фирмы. Нужно сделать выбор: либо не опираться на определенную политическую силу, либо опираться. Каждый из вариантов имеет плюсы и минусы. Выбор делает любая юридическая фирма и соответствующим образом строит свой бизнес.
- Вы сейчас только про Украину говорите?
- В Украине такой выбор приходится делать раньше, потому что Украина меньше России. Здесь фирма, состоящая даже из двадцати юристов, должна определяться, как ей жить. В России же такая компания может позволить себе не определяться в политическом плане: страна больше, и заказов, где политическая принадлежность юрфирмы не имеет значения, тоже больше.
- Давайте возьмем рейтинг "Юридической практики". Фирмы, названные там лидерами, тесно связаны с политикой?
- Ручаться могу только за нашу компанию: мы стараемся быть политически неангажированными и считаем такую модель более жизнеспособной в долгосрочной перспективе, хотя она и труднее в реализации. В отношении, например, "Саенко Харенко", у меня есть ощущение, что они тоже стараются не связываются с политикой. В целом же компании, стоящие на первых позициях в рейтинге, занимают максимально независимое положение, но с массой оговорок.
- Каких например?
- Их много и связаны они с конкретной ситуацией. Скажем, если ты делаешь сделки M&A в частном секторе, можно работать независимо, но если ты работаешь с публичными компаниями, скорее всего придется общаться с представителями той или иной политической силы и для того, чтобы получить работу и для того, чтобы успешно ее завершить.
- Интересно, что несмотря на то, что вы говорите, украинский юридический рынок считается более сложившимся, чем российский.
- В Украине рынок более структурирован и более зрел. Круг клиентов тут более узок, а спрос более понятен. На российском рынке ситуация сильно отличается: четко просматривается верхний сегмент, где работают международники, и нижний, занятый юристами, не говорящими по-английски, у которых свой рынок. Середина при этом совершенно не структурирована. А ведь основа рынка, также как и любой экономики, — средний класс, и в России, мне кажется, он не сложился.
- В Украине ильфы не играют той же роли, что в России?
- Нет. Сильные локальные игроки не дали им сделать этого. У нас Baker&McKenzie на равных конкурирует с "Саенко Харенко" или Asters. Конечно, дело не в том, что наши юристы лучше российских. Рынок Украины – будем честны — намного менее привлекателен. В Украине население в четыре раза меньше, чем в России, ВВП скромен, ликвидность невелика, поэтому крупным международным компаниям не интересно заходить сюда, поскольку они окажутся в положении слона в посудной лавке.
- У украинских бизнесменов нет стереотипов, что если делается крупная сделка по английскому праву, надо непременно идти, скажем, во Freshfields?
- Нет. В Украине с вопросом по английскому праву можно пройти в "Саенко Харенко" или AstapovLawyers, и они окажут услугу высокого качества за приемлемые деньги.
- AstapovLawyers – скорее украинская или все-таки международная компания?
- Конечно, не международная в прямом смысле слова. У международных фирм должен быть офис в Лондоне или Нью-Йорке. У нас "панэсэнгэшная" стратегия развития. Мы видим огромную добавленную стоимость в интеграции и считаем, что фирма, которая сможет предоставить ровный уровень и качество сервиса по всему региону, будет обладать конкурентными преимуществами перед локальными компаниями, закрывающими одну юрисдикцию.
- Как такой подход сказывается на заработках?
- Во время кризиса мы выросли, хотя структура практик и изменилась. Но мой партнер Олег Мальский по этому поводу говорит, что юристы — как музыканты и им все равно, где играть: на свадьбах или на похоронах. Их все равно заказывают.
- Вас не пугает тот факт, что, например, у ЕПАМа тоже "панэсэнгэшная" стратегия и конкурировать с ним на этом поле не так-то просто?
- Конкуренция – здоровое явление. Фирм высокого уровня, которые говорят на иностранных языках, понимают западную манеру работы и быстро реагируют на внешние раздражители, не так много. По экономической мощи некоторые из них сильнее нас, некоторые — слабее, и мы это прекрасно понимаем. Конечно, ЕПАМ больше AstapovLawyers в четыре раза, но ведь есть фирмы, которые меньше нас. В конце концов, все решает качество работы для конкретного клиента.
- А еще вы из Украины.
- Это добавляет нам изюминку. У нас очень динамичная манера работы. Для российского рынка мы все равно что бельгийская или французская фирма.
- И в чем заключается ваш "динамизм"?
- Например, мы в течение одного часа отвечаем на e-mail: в России это не принято.
- И это делает вас иностранной фирмой?
- Я не говорю, что мы иностранцы в полном смысле этого слова, поскольку с фамилией Астапов тяжело считать себя иностранцем, но на нас есть отпечаток других, не похожих на российские, условий.
- Сколько вы зарабатываете?
- Мы пока не комментируем наши обороты. Если говорить о ставках, то партнерский час стоит 250 евро, а час юриста обходится клиенту от 100 до 220 евро. При этом учтите, что средний счет в Украине раз в 10 меньше, чем в России.
- В Москве вы работаете по таким же ставкам?
- Мы не хотим зарабатывать столько, сколько принято в России. Мы готовы зарабатывать меньше, чем многие наши российские конкуренты, но, естественно, здесь наши услуги стоят дороже, чем в Киеве.
- Сколько юристов работает сегодня в Киевском и Московском офисах?
- В Киеве — 85 юристов, в Москве — 25.
- Эти цифры постоянны? Спрашиваю потому что последнее время ходят слухи, что у вашего московского офиса дела идут не очень хорошо и юристы уходят разве что не толпами.
- И по Киеву ходили такие слухи на ранних этапах нашего развития. Ротация в Москве низкая, поскольку легко воспроизводить бизнес-модель, когда ты ее уже отработал, пусть и на другом регионе.
- Каким образом оформлено владение фирмой?
- Каждая компания должна соответствовать законодательству страны, в которой она работает. Если это несколько стран, то надо соответствовать законодательству нескольких стран.
- А поподробнее?
- Подробнее комментировать структуру не готов.
- Были ли у вас мысли о слиянии, кажем, с каким-то западным брендом?
- Нам поступало предложение слияния от одного крупного ильфа, но после совещания с партнерами мы решили, что не хотим объединения. Конечно, это не значит, что, скажем, через три года решение будет таким же, но могу точно вам сказать, что AstapovLawyers я строил не на продажу.
- В структуре AstapovLawyers сразу бросается в глаза диспропорция между партнерами и рядовыми юристами. У вас на 1 партнера приходится почти 20 юристов, в то время как нормальным считается соотношение 1 к 10. С чем это связано?
- У нас есть заметная прослойка советников, претендующих на партнерство (on partnership track), которые управляют проектными командами. Мы не хотим разбрасываться званием партнеров, поскольку очень трепетно относимся к этому институту.
- То есть партнера со стороны вы никогда не пригласите?
- Нет. Мы готовы позвать человека на должность старшего юриста или советника, посмотреть на него год-полтора, убедиться, что он нам подходит. При этом быть просто хорошим профессионалом недостаточно: потенциальный сотрудник должен разделять наши ценности.
- Но такой подход чреват раздраем внутри коллектива: недовольные, но при этом ценные сотрудники будут покидать фирму.
- До 2009 года мы вообще были кузницей кадров для юридического рынка. Сегодня ситуация переменилась, и мы сами забираем перспективных сотрудников у конкурентов.
| |
