Административный торг между членами сословий формируется в пространстве ресурсной организации экономической жизни. Это торг между представителями разных сословий при сборе ресурсов, их распределении и при контроле за их сбором и распределением. В процессе торга происходит конвертация одного вида ресурсов в другие. В официальной советской ресурсной экономике ресурсы конвертировались, в частности, во властные статусы, и обратно. В теневой советской экономике ресурсы можно было конвертировать также и в деньги, но деньги чаще всего не конвертировались во властные статусы.
В современной российской организации социально-экономической жизни в той или иной форме сняты ограничения на конверсию властных статусов в деньги, как и денег во властные статусы, связанные с распоряжением другими ресурсами, что видно, например, из состава представительских органов власти федерации и регионов.
При этом основные, хорошо конвертируемые ресурсы консолидированы в распоряжении первых лиц элементов конституционного и окружного административно-территориального деления, в то время как муниципалитетам оставлены в распоряжение ресурсы, возможности прямой конвертации которых в деньги и другие виды ресурсов нормативно ограничены.
Тем не менее учреждения, предприятия и организации, подведомственные федерации, отраслям (округам), столицам и регионам, находятся на территориях конкретных муниципалитетов и зависят от них в отношении обеспечения услугами, предоставления рабочей силы, обслуживания коммуникаций и прочего. Такого рода зависимость создает в наше время условия для специфического административного торга между первыми лицами немуниципальных учреждений, предприятии и организаций, с одной стороны, и муниципальными служащими - с другой. Формой торга является «договаривание» о взаимном обмене ресурсами и услугами, причем формы такого обмена, как правило, находятся вне официального правового поля. Такой торг осуществляется «по понятиям», основанным на не проявленных вовне представлениях о социальной справедливости, в отличие от советских времен, когда такие критерии задавались КПСС в более или менее явной форме.
Так же структурно обусловлен административный торг между губернаторами и первыми лицами федеральных, окружных и столичных учреждений, предприятий и организаций, дислоцированных на территории субъекта федерации. Например, учебное заведение федерального подчинения, такое как федеральный университет, находящееся на территории субъекта федерации, располагает некими номинальными финансовыми, административными или иными ресурсами, распоряжение которыми находится вне компетенции губернатора. Однако возможность эти ресурсы использовать ограничена в частности тем, что выделение землеотводов под строительство университетских зданий и сооружений контролируется муниципалитетами (в случае селитебных территорий), или губернаторами (в случае земель сельхозназначения), или первыми лицами других федеральных учреждений и организаций, расположенных на территории региона (если, к примеру, это земли лесного фонда).
Для того чтобы университет мог конвертировать выделенные ему финансовые и административные ресурсы в здания и сооружения, необходимые для реализации его уставных функций, его первые лица должны «договариваться» с иными распорядителями ресурсов: губернатором, руководителем земельного кадастра и многими другими функционерами. Совокупность возможностей договариваться и результатов этих договоренностей (обменов услугами и ресурсами) формирует современный российский административный рынок.
Дефицитарность базовых отношений между элементами административно-территориального деления иногда заложена в прямой и явной форме, как это происходит в определенных законом №131-Ф3 нормах межбюджетных отношений между муниципалитетами, с одной стороны, и регионами - с другой. Муниципалитеты, как известно, наделены определенными полномочиями, однако источников доходов для выполнения этих полномочий практически нет. Законом введена практика дотирования местных бюджетов, причем размеры дотаций (и размеры и формы «откатов», то есть ренты распределителям дотаций) всегда определяются в ходе административного торга между муниципальными и региональными властями.
Некоторые устойчивые формы распределения и перераспределения ресурсов можно сопоставлять с институтами рыночной экономики и политической организации социальных отношений. В частности, такие институты как взятка, «откат» и «распил» могут быть сопоставлены с банковским процентом, то есть платой за кредиты. Действительно, безвозмездное предоставление ресурсов такой же нонсенс, как раздача денег. И люди, распоряжающиеся ресурсами, беря откат, реализуют свое несомненное (для них) право на получение компенсации за предоставление ресурсов.
Ресурсы, предоставляемые под жестким силовым контролем, исключающим или серьезно затрудняющим откат или распил, часто остаются неиспользованными, так как оказывается, что они никому не нужны. Так, если верить СМИ, произошло с финансовыми ресурсами, выделенными Республике Алтай на ликвидацию последствий катастрофического землетрясения 2003 года, когда они пролежали невостребованными на счете в казначействе более года. Действительно, если ресурсы нельзя попилить, то они никому и не нужны. Для создания действительно чего-то нового или проведения жизненно необходимых работ необходимо чаще всего создание специальной «зоны» и введение в ней «режима», элиминирующего обычные отношения административного торга.
В результате административно-рыночного перераспределения ресурсов, как правило, исходные цели инвестиционных и иных проектов не достигаются, так как в ходе административных торгов ресурсы, выделенные на эти проекты, расходуются на согласование интересов участников проекта, на их обеспечение и обслуживание и на выплату сословной ренты. Члены сословий, предназначенных для контроля за использованием ресурсов («силовики») интерпретируют это как коррупцию, хищение ресурсов или их нецелевое использование. Подобная интерпретация служит основанием для уголовного или административного преследования нарушителей, в том числе губернаторов, федеральных и региональных государственных служащих, глав муниципалитетов и коммерсантов, обслуживающих соответствующие бюджеты и проекты.
При желании контролеров за соблюдением социальной справедливости сам процесс административного торга и перераспределения ресурсов можно интерпретировать как нарушение нормативных актов работы с ресурсами. Число мэров городских округов и городских поселений, не сумевших «договориться» с губернаторами или столичными инвесторами о выделении земли или других ресурсов под разного рода проекты или даже для выполнения своих необеспеченных ресурсами полномочий (и попавших вследствие этого в жернова кампании борьбы с коррупцией), уже приближается к сотне.
Другим аспектом ресурсно-сословного устройства является перманентный дефицит ресурсов. Их всегда не хватает, так как самое необходимое, как правило, оказывается вне распорядительной компетенции хозяйствующего субъекта. Необходимость «выбивать ресурсы», простраивать стратегии их освоения и списания, формировать альянсы для этих же целей порождает очень плотную структуру персонифицированных социальных связей, которую в советские времена называли «блатом» и «нужным знакомством», а теперь называют коррупцией. Эта система отношений и есть сословное общество, которое неотделимо от государства и образует с ним весьма конфликтное целое.
Такое общество стабильно до тех пор, пока есть поток распределяемых ресурсов. Оно становится катастрофически конфликтным после того, как ресурсы почему-то исчерпываются или их объем сокращается. Кумулятивные кризисы дефицита периодически возникают при распаде системы согласования интересов сословий или при исчерпании ресурсов, на использовании которых она базируется. Иногда следствием кризисов дефицита и межсословных конфликтов становится распад административно-территориальной структуры, то есть крушение государства. Причем распад происходит как исчезновение одного или нескольких уровней административно-территориальной структуры. Так, при распаде СССР исчезли союзный и столичный уровни административно-территориальной организации и функционирования СССР и связанные с ними члены советской и партийной номенклатуры, тогда как республиканский уровень институализировался как государственный, а связанные с ним советские и партийные чиновники стали властью в новых независимых государствах.
Наше государство-общество основано на системе связей по перераспределению ресурсов, в обиходе называемой коррупцией, но ею не являющейся. Иначе: общество конституируется дефицитом ресурсов и стремлением к их справедливому распределению. Именно эти связи стягивают части государство в целое. Причем само понятие социальной справедливости предполагает сословное расслоение и некие нормы того, что должно быть распределено сословию в целом и его членам - сообразно их статусам в сословии. Такое стремящееся к социальной справедливости общество неотделимо от государства и, скорее всего, даже аналитически не поддается вычленению из него. Это «общество социальной справедливости» функционально эквивалентно «буржуазному обществу», то есть обществу, отделенному от государства. Однако российское общество, в отличие от буржуазного общества, которое дополняет государство, всегда противопоставлено ему (так как члены общества - «по определению» - обделены ресурсами, в чем всегда, по их мнению, виновато государство) и в то же время полностью в него интегрировано. Впрочем, можно сказать, что и государство полностью интегрировано в так организованное общество.
Общество социальной справедливости устроено непрозрачно, причем это устройство таково, что все мотивы его членов направлены на усложнение общественных связей, а не на их упрощение. Чем более ветвисты и непрозрачны связи в таком обществе, тем легче идут процессы административного торга, тем больше возможностей для изъятия сословной ренты. Позитивное знание о реальных процессах распределения ресурсов почти всегда оказывается непубличным, скрытым, априори «вредным», а с позиции внешнего наблюдателя -свидетельствующим о противозаконности действий как тех, кто распределяет ресурсы, так и тех, кто их осваивает или списывает. Уже поэтому любое расследование распределения ресурсов приводит государственного человека (даже такого, как бывший генеральный прокурор) к выводу, что «коррупция пропитала все связи и отношения» в нашем государстве-обществе.
Публичность делает невозможным отношения и связи административного торга, следовательно, и сам торг, что обостряет ресурсные дефициты. Из советской практики общеизвестно, что как только, к примеру, начиналась борьба с коррупцией в торговле, то продукты повседневного спроса исчезали из продажи. Масштабное
«вскрытие злоупотреблений», такое как гласность в СССР, в немалой степени способствовало разрыву сложившихся ресурсных отношений, что вызвало переход от частных дефицитов к всеобщему, приведшему в конечном счете к распаду государства.
Бесконтрольное развитие отношений административного торга и усложнение связей административного рынка приводит к тому, что все большая часть ресурсов осваивается самим рынком, то есть уходит на поддержание его связей и отношений. При этом не остается ресурсов на собственно развитие - на то, что можно назвать экономическим ростом, что приводит к дефициту распределяемых ресурсов, об опасности которого я уже говорил. Попытки преодоления дефицита ресурсов для развития, как правило, идут в рамках «борьбы с коррупцией, хищением и нецелевым использованием бюджетных средств». Однако еще не было примера, когда бы эта борьба в конечном счете приводила к результатам, которые можно было бы счесть позитивными. Если, конечно, не считать успешной реализацию сталинской логики массовых репрессий, когда сословия, члены которого по политическим обстоятельствам были признаны виновными в хищении ресурсов или нецелевом их использовании, лишались своего статуса. Его члены пополняли ряды сословия зэков или получали «десять лет без права переписки».
С моей точки зрения, ресурсные отношения коррупцией не являются. Принципиальная непубличность в распределении и освоении ресурсов есть имманентное свойство самой системы сословно-ресурсного общественного устройства. Это повсеместно и неискоренимо, однако масштабы этого явления могут быть уменьшены за счет упрощения системы распределения ресурсов. В частности, за счет модернизации административно-территориального устройства, сложность и непрозрачность которого стала столь большой, что существенная, если не подавляющая часть ресурсов осваивается в ходе согласований между многочисленными элементами деления страны и сословиями, а не в ходе инвестиционных программ и проектов, прокламируемых государством. Ведь ход реализации государственных инвестиционных программ на сегодняшний день таков, что можно сказать о том, что ресурсно-сословная система подавляющую часть располагаемых ресурсов осваивает на собственные внутренние потребности, не оставляя практически ничего для развития, то есть для формирования инновационного потенциала, как сейчас принято говорить. | |
